НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ ХВАЛЫНСКОМ ЭНЕОЛИТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ // ЧТЕНИЯ ПОСВЯЩЕННЫЕ 100-ЛЕТИЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ВАСИЛИЯ ИВАНОВИЧА ГОРОДЦОВА В ГОСУДАРСТВЕННОМ ИСТОРИЧЕСКОМ МУЗЕЕ. ЧАСТЬ 1. М., 2003. С.58-60.

На наш взгляд, наиболее ранние памятники хвалынской культуры появляются на территории Восточного Прикаспия, где на полуострове Мангышлак исследованы памятники шебирского типа с каменной индустрией, характеризующейся рядом архаичных признаков. Так, на поселении Шебир собран комплекс орудий, для которого, как и для наиболее ранних памятни­ков мариупольского типа, характерна значительная доля микролитических изделий, а, кроме того, широко представлены ножевидные пластины с выемчатыми краями и резцы, зато от­сутствуют скребки наотщепах и наконечники (Астафьев, Баландина, 1998). По отношению к культуре местного неолитического населения Мангышлакского полуострова хвалынские древ­ности представляются исследователям данных памятников пришлыми. А.Е. Астафьев и Г.В. Баландина связывают сложение хвалынской культуры с миграцией из балкано-дунайской зем­ледельческой зоны носителей традиций погребения умерших скорчено на боку, с посудой, украшенной меандро-ленточной орнаментацией, которые вступают в контакте местными неолитическими племенами Поволжья (Астафьев, Баландина, 1998). Слабой стороной этой гипотезы является отсутствие в наиболее раннем энеолитическом памятнике Поволжья – Съезженском могильнике – скорченных захоронений при наличии сосудов с ленточно-меандровой орнаментацией, также как и полное отсутствие подобной посуды в погребениях со скорченными скелетами в могильниках. Неизвестны они и западнее, в междуречье Днепра и Волги, в бассейне рек, по которым должны были осуществляться предполагаемые миграции. Кроме того, отсутствуют какие-либо переходные формы от приволжской плоскодонной посу­ды с лен точно-мсандровой орнаментацией к округлодонной хвалынской. Нелогичным также представляется высказанный ими тезис о наличие неолитической подосновы округлодонным формам хвалынской посуды, тогда как в неолите Нижнего Поволжья доминируют сосуды с плоской формой дна.

Более перспективным нам представляется разработка точки зрения С.В. Богданова о северомесопотамских прототипах отдельных категорий хвалынского инвентаря и об их корреляции с материалами раннеэнеолитических памятников Центрального и Северного Кавказа (Богданов, 2000). Однако на материале имеющихся источников у проблемы происхождения хвалынской культуры однозначного решения нет. Наиболее вероятным представляется неместный характер ее генезиса. Керамический комплекс и набор характерного инвентаря данной культуры весьма однороден и крайне устойчив. Складывается впечатление, что в степных районах Поволжья эти племена избегали контактов с представителями аборигенов. Возмож­но, что имела место практика вытеснения инокультурного населения с территорий, представ­ляющих интерес для выпаса скота. Так, например, с появлением хвалынской керамики на Варфоломеевской стоянке здесь прерывается линия развития керамики съезжинского (прикаспийского) типа. Видимо, только на окраине степных территорий, в лесостепном Заволжье, данные племена вступают в контакте местным неолитическим населением. Результаты подобных контактов иллюстрируют материалы стоянок Лебяжинка 1, Ивановская, Турганикская, Муллино, Давлеканово и др. В Посурье подобные контакты зафиксированы нами на стоянке Русское Труево 1 (Ставицкий, 2001). Причем в последнем случае видно, что до прихода хвалынцев местное население уже испытало на себе воздействие со стороны племен самарской культуры. Хронологический приоритет носителей керамики сьсзжинского типа, по-видимому, имел место и в Самарском Поволжье: к моменту появления хвалынской керамики на Ивановской стоянке здесь уже существовала традиция изготовления сосудов с воротничковыми утолщениями венчика (Ставицкий, 2002). Особенно сильно хвалынское влияние проявилось в материалах Турганикской стоянки, где складывается особый синкретический тип хвалынско-бережновской керамики, а также зафиксирована находка фрагмента каменного браслета (Моргунова, 1995; Богданов, 2000). Населением данной стоянки, вероятно, оставлен и Ивановский могильник, погребальный инвентарь которого весьма характерен для хвалынской культуры.

Таким образом, появление хвалынских памятников в Поволжье происходит не во время второго этапа развития самарской культуры, как полагают И.Б. Васильев (1981) и Н.Л. Моргунова (1995), а уже на ее раннем съезженском этапе. Однако первоначально хвалынские племена занимают только степные районы Прикаспия, и в это время наблюдается процесс параллельного развития самарских древностей на более северных лесостепных территориях. Вероятно, только в результате ухудшения природно-климатических условий, выразившегося в аридизации климата, происходит смещение части хвалынских племен в северном направлении.

В свое время И.Б. Васильевым был поставлен вопрос о той роли, которую сыграли в сложении самарских памятников различные компоненты: степной южный и лесостепной северный. Имело ли место продвижение в лесостепные районы южных групп населения и их вза­имная ассимиляция или же происходило распространение новых хозяйственных, а вместе с ними и культурных традиций (Васильев, 1981). Сейчас в какой-то степени мы можем дать ответ на данный вопрос. Наличие «чистого» хвалынского комплекса керамики на поселении Лебяжинка 1 свидетельствует о том, что имело место именно продвижение в лесостепное Заволжье отдельных групп степного населения. Применительно к Посурью тот же самый процесс фиксируется на Русско-Труевском поселении. Кроме того, на Ивановском поселении в энеолитических слоях происходит увеличение изделий на ножевидных пластинах (Моргунова, 1984), что свидетельствует о распространении новой пластинчатой технологии изготовле­ния орудий. Изделия на пластинах преобладают и в кремневом инвентаре Турганикской и Виловатовской стоянок, тогда как каменный инвентарь неолитических стоянок данного реги­она имеет отщепово-пластинчатый характер. Столь существенные изменения в каменной индустрии вряд ли могли произойти без притока новых групп населения с традициями пластинчатой обработки кремня. Тоже самое, можно сказать и о распространении хозяйства скотоводческою типа в бассейне р. Самары.

Материалы памятников лесостепного Заволжья, испытавших на себе сильное влияние со стороны хвалынских древностей, вероятно, следует выделить в особый хронологический этап развития самарской культуры. Наиболее наглядные материалы данного этапа представлены на Турганикской стоянке, соответственно и сам этап можно было бы назвать турганикским. Однако Н.Л. Моргунова уже выделяла этап в развитии самарских древностей с подобным названием, при этом, вкладывая в него иное содержание (Моргунова, 1984), а впоследствии согласилась с критикой, высказанной по этому поводу И.Б. Васильевым (1990), и признала поспешность его выделения (Моргунова, 1995). По мнению М.Л. Моргуновой, хвалынское население не оказало существенного влияния на материальную культуру Турганикской стоянки. Исследователь указывает на значительные различия в посуде данной стоянки и керамике Хвалынского могильника, а также отмечает, что хвалынская каменная индустрия отличает­ся от самарской преобладающим использованием кварцита (Моргунова, 1984). Однако исследования последних лет позволили внести существенные коррективы в представления о материальном комплексе хвалынских памятников. Оказалось, что погребальная керамика Хвалынского могильника по ряду параметров (форме и размерам сосудов, редкости исполь­зования гребенчатого штампа и др.) отличается не только от керамики Турганикского поселения, но и от керамики поселенческих комплексов хвалынской культу ры: Лебяжинки 1, Кара-Худук, Русского Труева и др., тогда как керамика выше названных поселений крайне близка керамике первой группы Турганикского поселения. Достаточно скромное место в каменной индустрии хвалынских памятников занимают и изделия из кварцита. Например, на хвалынских памятниках шебирского типа кварцита нет совсем (Астафьев, Баландина, 1998); на Русско-Труевском поселении кварцитозые орудия единичны, только в подъемном материале с берега водохранилища отмечены отдельные орудия из кварцита, найденные на территории Хвалынского могильника (Агапов и др., 1990); всего 12,5% составляют орудия из кварцита на поселении Кара-Худук (Барынкин, Васильев, 1988), и только на поселении Каир-Шак 6 доля кварцитовых орудий достигает 33% (Барынкин, 1989). Следует также отметить, что в каменном инвентаре Турганикской стоянки преобладают орудия на пластинах (Моргунова, 1984), а именно для хвалынской каменной индустрии, на всем протяжении ее существования харак­терно безраздельное доминирование пластинчатой технологии изготовления орудий, тогда как пластинчатый характер самарского инвентаря пока еще в большей степени предполагается в силу его генетических связей с мариупольскими памятниками. Даже на самом раннем са­марском памятнике – Съезженском могильнике – имеется весомая доля изделий, выполнен­ных на отщепах, которые, вероятно, были привнесены, вместе с желобчатыми долотами в самарский комплекс каменных орудий носителями лесостепного неолитического компонента данной культуры.

Следует отметить, что фиксация воздействия хвалынских традиций на самарские древности затруднена по причине наличия определенного сходства их исходных компонентов, особенно в области каменной индустрии. Тем не менее, к ним следует отнести находку на Ивановской стоянке двух хвалынских сосудов (Моргунова, 1989). Близки к хвалынским и ивановские типы коротких венчиков с треугольными воротничками, которые являются основной формой венчиков на Турганикской стоянке. Кроме того, на Съезжинском могильнике два сосуда украшены композициями, состоящими из рядов горизонтальных оттисков крупнозубчатого штампа (Васильев, Матвеева, 1979), которые не отмечены на неолитической керамике Самарского Заволжья (История Самарского Поволжья.., 2000), но являются наиболее распространенными узорами на керамике хвалынских поселений.

Литература

1. Агапов С.А., Васильев И.Б., Пестрикова В.И. 1990. Хвалынский энеолитический могильник. Саратов. 160с.
2. Астафьев А.Е., Баландина Г.В. 1998. Энеолитические памятники хвалынского типа полуострова Мангышлак (К вопросу о генезисе хвалынской культуры) //Проблемы древней истории Северного Прикаспия. Самара. С.129-159.
3. Барынкин П.П. 1989. Энеолитический памятник Каир-Шак 6 из южной части Волго-Уральского междуречья //Неолит и энеолит Северного Прикаспия. Куйбышев. С.106-117.
4. Барынкин П.П., Васильев И.Б. 1988. Стоянка хвалынской энеолитической культуры Кара-Худук в Северном Прикаспии //Археологические культуры Северного Прикаспия. Куйбышев. С.123-141.
5. Богданов С.В. 2000. Проблемы формирования древнейших курганных культур востока Южнорусских степей //Проблемы изучения бронзового века Южного Урала. Орск. С.10-25.
6. Васильев И.Б. 1981. Энеолит Поволжья. Степь и лесостепь. Куйбышев. 129с.
7. История Самарского Поволжья с древнейших времен до наших дней. Каменный век. 2000. Самара. С.81-140.
8. Моргунова Н.Л. 1984. Турганикская стоянка и некоторые проблемы самарской культуры //Эпоха меди юга Восточной Европы. Куйбышев. С.58-78.
9. Моргунова Н.Л. 1995. Неолит и энеолит юга лесостепи Волго-Уральского междуречья. Оренбург. 222с.
10. Ставицкий В. В. 2000. Культуры лесостепного энеолита на территории Пензенской области //Взаимодействие и развитие древних культур южного пограничья Европы и Азии.  Саратов, С. 33 – 35.
11. Ставицкий В. В.  2002.  Проблема взаимодействия лесного населения волго-камского бассейна с энеолитическими племенами лесной и лесостепной зон //Исторические истоки, опыт взаимодействия и толерантности народов Приуралья. Ижевск. С. 79 – 84.
12. Ставицкий В. В.  2002. Проблема соотношения древностей самарской и хвалынской культур //Проблемы древней и средневековой истории Среднего Поволжья. Казань. С. 44 – 45
13. Ставицкий В. В.  2001. Энеолитическое поселение Русское Труево 1 на Верхней Суре //Археологические памятники Оренбуржья. Оренбург. Вып. 5. С. 20 – 37.