НРАВСТВЕННОСТЬ И РЕЛИГИЯ. НЕОБХОДИМОСТЬ КУЛЬТУРНОГО СИМБИОЗА

Автор: Максим Вячеславович Гуреев, кандидат философских наук, Великий Новгород.

Данная работа была представлена на Конкурс философских трактатов Института Философии РАН

на тему «Возможна ли нравственность, независимая от религии?».

Среди 232 работ, проверенных экспертами осенью 2010 года,

работа была оценена на 10 баллов из десяти возможных и прошла во второй тур.

Нравственность и религия. Необходимость культурного симбиоза.

Прежде, чем разбирать данный актуальный вопрос и ответы на него, мы должны определиться с основными используемыми понятиями. На наш взгляд, под нравственностью целесообразнее всего понимать индивидуальные восприятие, переживание, понимание и интерпретацию моральных норм. Мораль же представляется, как правило, в её общественных характеристиках, оформляется в культурных продуктах коллективного разума, национального менталитета и т.д. Мораль – это всегда сфера идеала, касающегося рассмотрения диалектики добра и зла; нравственность – сфера непосредственной реальности, наглядного воплощения (частичного или максимально приближённого к цели), невоплощения либо сознательного игнорирования эталона. Мораль – это mores, нравы; нравственность – это всегда НРАВ, конкретный, уникальный, полностью неповторимый. Мораль и нравственность не идентичны друг другу, хотя и очень тесно связаны между собой.
Что касается религии, которая на протяжении многих веков не мыслилась вне морали или без морали, то она, в силу этой характерной особенности, также являлась и – в преобладающем большинстве случаев – является продуктом именно коллективного творчества по сей день. Можно повернуть диалектику обоих общественных феноменов и другим боком – анализировать мораль как сферу, которая с первых дней становления культурного человечества была нерасторжимо связана с религией. Вторая точка зрения фиксируется в современном научно-философском дискурсе как преобладающая, однако нисколько, на наш взгляд, не умаляет значения первой. Религий внеморальных, если таковые есть вообще, гораздо меньше, чем пропитанных моральными основоположениями насквозь.
Мы не случайно сделали оговорку о том, что религия, немыслимая вне морали, является продуктом коллективного творчества в большинстве случаев, а не во всех. Дело в том, что глубинная философская рефлексия признанных отечественных и европейских мыслителей, начиная приблизительно с XVIII столетия, подводит творческую личность к осознанию того факта, что религия может носить в том числе и персональный характер, не детерминированный целиком и полностью сферой общественной, коллективистской морали. Посылки для этого вызревают ранее, в рамках борьбы классического католицизма и вызывавшего бурные споры учения Мартина Лютера, предложившего снять любое посредничество между Богом и человеком, в какой бы церковной форме оно ни выражалось.
Если религию, отталкиваясь от исконной этимологии, буквально трактовать как «поклонение» Богу или богам, их «почитание», то закономерно встаёт вопрос о том, что человек понимает под таковыми. Теизм, атеизм, пантеизм, монотеизм, политеизм и т.д. – всё это, так или иначе, формы и виды утверждения сакрального начала посредством мирского символического порядка. «Бог» – познавательная категория, на первый взгляд, весьма абстрактная, растяжимая и пространная, полисемичная и дискуссионная. Отвлекаясь от множества научных, философских, религиозных, бытовых и прочих трактовок, можно установить одно неоспоримое свойство этой категории: то, что мы пытаемся обозначить ею на вербальном уровне, всегда будет превосходить наше рациональное понимание природы вещей и явлений. Можно говорить о том, что часть никогда не сможет полностью познать целое (рефлексия средневековых схоластов); о том, что аргументы разума человека неведомы его сердцу (точка зрения Блеза Паскаля и других мыслителей); о том, что есть то, что невозможно измерить абстрагированной геометрической линейкой, и т.д., но факт остаётся фактом: Бог недоступен для человека на теоретическом уровне. Все формулировки так или иначе окажутся условными, символичными, прочерчивающими определённые пунктиры, но не отображающими исчерпывающую суть изучаемого объекта.
Исходя из нашего поля зрения, наиболее уместным представляется понимание Бога как того, что помогает индивиду самосовершенствоваться, становиться лучше самого себя, превосходить свои низменные инстинкты и страсти. Бог вовне или внутри – не суть на фоне их неоспоримой диалектики. Бог в каждом из нас точно так же, как Он и в каждом другом. Каждый из нас – Бог (поскольку является Творцом своей судьбы и несёт за неё ответственность, прежде всего, перед самим собой) и в то же время часть общего, объединяющего всех и вся Бога (поскольку ни один человек, изолированно от других, не способен объять Абсолютную Истину).
Отечественный богослов ХХ столетия И.М. Андреев проводит следующее интересное сравнение, отсылая читателей к библейским образам и метафорам: «Религия без нравственности подобна бесплодной смоковнице; нравственность же без религии – подобна срубленной смоковнице» [1] . Действительно, религия как детерминированная система норм и ритуалов лишь задаёт направление, Путь к Богу, но выбрать этот Путь человеку необходимо самостоятельно, исходя из своих созревших до определённого уровня нравственных установок и соображений. Соблюдение ритуала без его понимания и прочувствования, неосознанное копирование не имеет смысла. Истины религии известны практически каждому из нас с раннего детства, но до того, что, казалось бы, так близко от нас, необходимо долго и кропотливо, целенаправленно идти. Человек должен раскрыть самую великую антропогенную тайну – найти себя в самом себе, найти Бога вовне через себя и себя через Бога извне.
Одним из основных социальных вопросов, встающих в рамках нравственно-философского дискурса, является: «Как из безбожников сделать верующих? Возможно ли это вообще? Корректна ли такая формулировка в принципе?». Один из наиболее популярных ответов заключается в том, чтобы явить Миру Чудо. Однако, Вера не складывается только из лицезрения и воплощения чудес. Если чудо не повторяется, то обыватели начинают в нём сомневаться; если повторяется, то к нему привыкают и перестают воспринимать его как чудо. Человеческая природа несовершенна по своему определению, ибо совершенен только Бог. Исходя из философско-исторического и этического опыта, следует отметить, что только самостоятельное (хотя и не без помощи других) развитие нравственности, раскрытие своей совести приводит к формированию крепкой Веры в Добро и Бога, в Их Силу и Непобедимость, в Их Вечность и Всеобъемлемость.
Великий раскол в рамках христианства произошёл, на самом деле, не в России XVII столетия, а в Западной Европе веком раньше, когда протестантизм выделился в отдельную ветвь, самостоятельную трактовку учения. Именно это событие стало отправной точкой для кардинального обмирщения общества и последующего утверждения господства маммоны, дьявольской коммерциализации общества, независимой от нравственности человека. Когда индивидуальная совесть стала ставиться выше не только коллективистской традиции, но и Воли Бога, когда змей-искуситель окончательно убеждает человека в том, что тот является «пупом земли» через развитие теоретических знаний и наглядных технологий, именно тогда оформляется демократия в самом дурном и извращённом её понимании. Массовое общество одиночек, скопление предельно индивидуализированных ничтожеств, социальный атомизм, – эти и многие другие процессы и явления стали актуальными именно благодаря обмирщению, секуляризации нравственности личности.
«Вера без дел мертва», но и дела, творящиеся НЕ во Славу Бога, всегда обречены на полный или частичный крах. Бог всегда нацеливает на общее, на взаимопонимание и взаимопринятие, на диалектику и осознание масштабной ответственности; человек не в состоянии просчитать все последствия так называемого «эффекта бабочки», и ему из-за этого остаётся уповать только на Мудрость Божью. В противном случае следует говорить не о знаниях, а об иллюзиях знаний, не о мудрости, а об эрудиции и т.д. Нравственный Закон всегда имеет Божественную природу и лишь плюралистические трактовки и софистические дискуссии утрируют его вненаучное понимание. «От добровольного исполнения нравственного закона зависит личное или высшее достоинство человека – лучшее его украшение. Ни высокий ум, ни блестящий художественный талант, ни житейское благоразумие, ни, тем более, физическая сила не в состоянии заполнить глубокий недостаток человека при отсутствии в нем доброй нравственности. И только доброе направление воли сообщает истинное значение и достоинство остальным способностям (уму, эстетическому таланту и т.д.), а также человеческим произведениям в мире (науке, искусствам, промышленности т.д.)»  [2].
Нравственность в своих решениях может временами отталкиваться от определённых взвешенных умозаключений, но, по большому счёту, она стоит выше ситуативно мыслящего разума. Есть такие истины, которые не нуждаются в дополнительных логических доказательствах или калькуляции на чашах умозрительных символических весов. Если ты можешь чем-то помочь другому человеку (ДРУГомУ), и кроме тебя никто не может сделать это лучше, то ты ДОЛЖЕН помочь. Ничего не происходит случайно, вся наша жизнь так или иначе телеологична и кармична. «Бог не накладывает на человека креста тяжелее, чем тот может вынести», но и не отпускает его в этот зримый мир «налегке». Ставший житейским афоризм «делай только, что у тебя лучше всего получается, но делай это изо всех сил» предстаёт сквозь богословскую призму мировидения в возвышенном и сопряжённом с вечностью смысле. Формирование нравственности – это всегда Путь от себя к себе, расшифровывание, раскодирование загадки своей судьбы, своей земной миссии. Никакие светские социально-политические идеологии или изощрённые философско-спекулятивные концепции в духе незаслуженно, на наш взгляд, популярного в определённых кругах И. Канта не способны подвести человека к истинному осознанию самого себя. Только религия, несмотря на многочисленные современные тернии и филигранные высокотехнологичные соблазны, даёт ответ человеку на его сокровенные позывы совести.
Кто заинтересован в расторжении союза между Богом и человеком, между религией и нравственностью? Ответ очевиден. Это – субъекты, мыслящие и принимающие решения исключительно конъюнктурно и ситуативно: политиканы, бизнесмены, коммерсанты, шоумены и т.д. Пиартехнологии, наиболее отчётливо проявившие себя в России в конце ХХ столетия, на корню противоречат догмату Веры о свободе воли человека, пытаются низвести его до уровня слепой марионетки, которой можно манипулировать, но при этом ошибочно считающей себя абсолютно свободной в рамках «демократического» общества.
Индивидуальный нрав, лишённый своих сакрально-объективных оснований, начинает выводить критерии различения добра и зла из чувственно-низменных параметров бытия. Если не признаётся существование Бога в Мире и в душе человека, то субъекту деятельности не остаётся ничего иного, кроме как выводить нацеленность своих действий, их мотивацию из наиболее очевидных вещей, из эмпирически доступных явлений, и не более того. Поклонение своей инстинктивной природе, вплоть до постановки её на цивилизационный уровень изощрённой в своих формах похоти, раболепие перед условными единицами, напечатанными на бумаге, называемыми деньгами, разжигание межрасовых, межнациональных, межкультурных и иных конфликтов, – это и многое другое начинает наполнять существование, а через это и существо, обуржуазившегося урбанизированного индивида взамен Заповедей Божиих.
Один из величайших пределов зла испокон веков состоял в использовании (хотя понятие «польза» обозначается здесь весьма и весьма условно и узко) других живых существ, населяющих этот земной мир, в качестве средств для удовлетворения своих тайных или явных целей. Человек, равно, как и любая другая тварь Божья, не должен и не может использоваться как средство для кого бы то ни было. Например, солдат, пошедший на войну не из убеждённости в правоте своих военных действий, а из страха перед казнью или политическими репрессиями, никогда не реализует себя на 100% эффективно (в социальном смысле) и нравственно. С этой точки зрения, схоластическая трактовка представителей homo sapiens’a как инструментов в руках Господа также не представляется правомерной. Коль скоро человек свободен, то он сам и выбирает то или иное решение каждой конкретной ситуации, без чужого информационного напора на его психику.
Неважно, кто или что хочет повлиять на человека – жречество, Церковь, Монархия, диктатура пролетариата, общинные предрассудки, продажные политиканы, транснациональные корпорации и т.д., – в любом случае только личность в её истинном понимании ставит окончательную точку в том, что касается кардинальных принципов ЕЁ (а не чьей-то!) жизни. Если ты глаголешь о свободе выборе человека, о том, что он сам, добровольно выбирает именно твою услугу/товар/партию/кандидатуру на высокий пост/и т.д., то будь добр не закрывать глаза этого актора, не отвлекать его (порою в достаточно назойливой форме) от других, альтернативных вариантов выбора. В противном случае налицо манипуляция, и ничего более, какими бы пафосными словами ты её ни пытался легитимировать.
Истинная религия не может быть безнравственной, безучастной по отношению к конкретным переживаниям и сомнениям личности. В противном случае она превращается в собственную противоположность, профанируется. Слепая вера не является Верой в её полноценном понимании. Пастырей, максимально приближенных к познанию Бога и его Моральных Законов, всегда немного, но и размножение стада овец, грубо говоря, тягловой силы, – это не цель религии, в частности, Православия. Миссия мессий всех времён и народов – помочь «стаду» стать людьми, выбравшими Путь сознательно или интуитивно, но, самое главное, ДОБРОВОЛЬНО, без запугивания, подкупа, гипноза, «промывания мозгов» и т.д. Избранные помогают с самоопределением, а идут по Пути многочисленные званые САМИ.
С другой стороны, истинная нравственность (= нравственность, стремящаяся к Истине) может быть внерелигиозной лишь до определённого предела. Китайский мудрец Конфуций концентрировал своё внимание на мирских заботах и их решении, но при этом не отрицал существования сакральной силы, богов и, кроме того, до конца своей жизни не терял надежды и веры в возможность совершенствования человеческой природы, базирующегося на догматах предков, которые были приближены к богам больше, чем современники мыслителя.
Любая полноценная личность в процессе своего прогрессивного развития, в контексте своей творческой эволюции рано или поздно насыщается абсолютной свободой своего самовыражения. Так или иначе она приходит к выводу о необходимости каких-то чётких рамок, выработки канонов и т.д. В противном случае свободу не с чем будет сравнить. Религиозный Канон – это всегда не образец для бездумного подражательства, а ориентир, дорога, «обочины» которой ограждают от заведомо дурного, но при этом предоставляют полную свободу действия внутри их. Не все и не сразу это ограждение принимают всерьёз и с глубоким пониманием, ибо Эго человека (тем более, современного) постоянно пытается обосновать себя в этом мире, утвердить свою исключительность, хотя Бог эту самую уникальность никогда и не отрицает, а только, наоборот, всячески подчёркивает, НО, что самое главное, без унижения всех других, не менее исключительных и замечательных.
Зачем в триллионный раз наступать на грабли и получать заведомо очевидную травму, когда история, если ей интересоваться и пытаться извлекать из неё уроки, уже даёт большинство ответов? Схема предельно проста для теоретического понимания и в то же самое время исключительно трудна для практического обуздания своего Эго, для подавления излишних проявлений эгоцентризма. Весьма примечателен исторический диалог Карла Маркса со своим отцом, в котором молодой и горячий проповедник социализма настаивает на том, что, с его точки зрения, лучше совершить СВОИ ошибки, чем повторять, копировать ЧУЖУЮ, проверенную опытом мудрость. Чего хотел, то, собственно, и получил. Только оправдала ли себя цена такого СВОЕГО опыта? В какой-то степени для мыслителя – может быть, но для целых стран и народов? Весьма и весьма спорно, как и всё остальное, что касается пролития большого количества человеческой крови и кардинальной смены режимов и форм управления несовершенным человеческим обществом…
Одна из функций истинной нравственности как раз и заключается в том, чтобы быть «внутренним сторожем», помогать личности не дожидаться проявленности «дамоклова меча», социальной розги, а работать на опережение, принимать всевозможные превентивные меры по отношению к необратимым ошибкам бурной жизни. Не случайно величайшим грехом на протяжении всей истории развития христианства признаётся именно гордыня. Вполне закономерно, что подавляющее большинство традиционных религий ориентируют своих адептов на следование коллективистским ценностям, а не каким-то иным. Какой бы уникальной и неповторимой, авторитетной и бесценной ни была часть общества, она всё равно остаётся частью; не может человек ни при каких обстоятельствах в одиночку сделать всё то, что делает большой или малый коллектив, общность. Это касается и предметно-прикладной деятельности, и сферы досуга, и познания в целом.
Ни один мыслитель не стал бы гениальным, если бы не опирался в своих изысканиях Истины на опыт предшественников, причём не столь важно, сквозь какую призму (критику или утверждения) постигаемый. Для того, чтобы к чему-то идти, нужно ОТ чего-то исходить, ОТ чего-то отталкиваться. Блудный сын из нетленной Библии никогда не обрёл бы мудрость, не произойди бы с ним заблуждение и откат к чрезмерной гордыне. Отрицательный опыт – личный или других людей – это тоже точка, от которой можно и нужно отталкиваться для того, чтобы достичь искомого результата. Возможно даже, точка более важная по своему творческому значению, чем, как кажется, полное отсутствие противоречий и ошибок. С другой стороны, необходимость в пропитанной Верой коллективизации подтверждается и тем, что если ты здесь и сейчас занимаешься какой-то проблемой, то, значит, она не была решена раз и навсегда твоими предшественниками, значит, нужна именно твоя лепта, твой вклад в ОБЩЕЕ Дело; человек не может без человека.
Три подхода к определению религии, которые обозначает в начале своего трактата «Религия и нравственность» (1893) Л.Н. Толстой, на самом деле, не являются исчерпывающими ни в категориальном, ни в историческом смыслах, что подчёркивает и сам автор. С точки зрения этого заслуженно уважаемого отечественного мыслителя-мецената, всё многообразие трактовок термина «религия» вписывается в такие подходы, которые мы условно обозначим, как теологический (богословский), атеистический и светско-функциональный. Если отвлечься от субъективности полей зрения разных людей, так или иначе соотносящихся со всеми тремя подходами, и выявить непосредственную суть религии, лишённую субъективной окраски видения, то мы получаем следующие выводы:
1) если бы религиозные практики не являлись необходимой духовной потребностью людей, то они давно бы отпали от сферы социальных ритуалов за ненадобностью;
2) если проводить приблизительный знак равенства между религией и верой, то получается, что от веры не может уйти НИ ОДИН человек, как бы он ни пытался её отрицать, с той лишь разницей, что одни поклоняются вербально невыразимому (не выразимому на 100%) сакральному Первоначалу, другие – своей уникальной силе воли, третьи – маммоне, четвёртые – идеальному, по их представлениям, обществу (Утопии, ницшеанскому, социалистическому, коммунистическому, фашистскому, технократическому …) и т.д.;
3) объективность суждений и творческая уникальность религиозной веры напрямую зависит от масштабности мышления конкретного человека и представителей конкретных социальных групп, разделяющих эту веру; чем уже мышление, тем более куцей и приземлённой является религия;
4) Бог существует и многогранно выражает себя, независимо от факта наличия, игнорирования или отсутствия религиозной веры у тех или иных акторов; одним из наиболее выразительных художественных образов отечественной литературы, подтверждающих эту мысль, является булгаковский Воланд;
5) нравственность, пытающаяся по-житейски просто разорвать или по-научному изощрённо скептически разрезать свою связь с религиозной метафизикой, неизменно упирается во внутренние противоречия, ибо человек живёт и совершенствуется в чём-либо для себя, но не только для себя одного. Душа, ориентированная только внутрь себя, неизменно сужается; ориентированная на Мир – расширяется и обогащается.
Раскроем каждое из этих основоположений более подробно. Те, кто считает религию суеверием, то есть верой всуе, напрасной верой, забывают о том, что суеверия приходят и уходят, что человек в пограничных или просто критических ситуациях быстро отрешается от суеверий (пожалуй, наиболее распространённым из которых является боязнь перед перебегающей дорогу чёрной кошкой) без лишних размышлений и внутренних логических дискуссий. Если стоит вопрос о том, чтобы спасти другому человеку жизнь, то даже сто чёрных кошек, перебегающих дорогу, не остановят высоконравственную личность, поспешающую реализовать воление своего внутреннего долга.
С другой стороны, если подходить к феноменам Веры логически, то выясняется, что по мере роста сознания людей уменьшается количество приобретённых ими когда-то предрассудков; здравый рассудок на корню рушит предрассудки. Что касается Истинной Веры, то её основы не способен разрушить или хотя бы как-то деформировать ни один дьявольски искушённый рассудок. Все сложные теоретические конструкции атеистично и «материалистично» настроенных профессоров (к тому же, многие выдающиеся учёные были всё-таки людьми верующими, а не атеистами) рассыпаются в прах при столкновении с крепкой верой какого-нибудь простого рабочего, потому что слова первых так и остаются словами, пусть и логически взвешенными, риторически безупречными, а вера второго отливается в неопровержимые технической логикой КОНКРЕТНЫЕ поступки, на которые ничто, кроме Истинной Возвышенной Веры, сподвигнуть не может по определению.
Не только из страха перед заградительными отрядами и НКВД люди шли в бой во время Великой Отечественной, не только исходя из логических аргументов, приводимых грамотными или полуграмотными политруками, жертвовали своей жизнью – наступали с отрытой грудью и горячим сердцем потому, что ВЕРИЛИ: не только в культ вождя, не только в силу правящей партии, но, главным образом, в то, что ТАК НАДО, ТАК ПРАВИЛЬНО. Потому, что ЛЮБИЛИ… СВОИ Страну, Дом, Семью… Вера, Надежда и Любовь немыслимы друг без друга. Что касается сложнейших научных исследований светских учёных, то они неотвратимо приводили своих создателей к постижению безграничности Познания и его человеческой необъяснимости перед лицом Божественной Мудрости.
Как совершенно справедливо отмечает Л.Н. Толстой, религия есть «нечто совершенно независимое от страха и от степени образования человека и не могущее уничтожиться никаким развитием просвещения, так как сознание человеком своей конечности среди бесконечного мира и своей греховности, т. е. неисполнения всего того, что он мог бы и должен был сделать, но не сделал, всегда было и всегда будет до тех пор, пока человек останется человеком» [3] . Гордыня всегда порождает сознательное или реактивное игнорирование Золотого правила нравственности, попытки уверить себя и других в своей исключительности, которая якобы исключает гордеца (это в наших глазах он – гордец, а в своих собственных – существо, подобное Богу по параметрам своих силы и власти) из списка тех, кто должен этому правилу следовать. Снятие с себя ответственности за судьбы мира так или иначе порождается именно светским секуляризованным сознанием, замкнутым на самом себе.
Человек является и всегда являлся своеобразным гостем на этой планете, в этом зримом мире. Он изначально, априори не может стать господином того, по отношению к чему он является лишь «прибрежным песком», по выражению древних египтян. Человек не может стать господином этого мира, как в силу обширности и несоизмеримости по отношению к нему географических факторов (об это обломали свои хищные зубы не только Александр Македонский, Тамерлан, Наполеон Бонапарт и Адольф Гитлер, но и многие другие десятки подобных им полководцев и идеологов тотального господства…), так и в силу хрупкости вещей и явлений (что толку годы напролёт бороться за то, что за время борьбы с подобными амбициозными конкурентами уже перестанет существовать, а, возможно, этой самой борьбой и будет уничтожено?); кроме того, в силу хрупкости своего собственного бытия (по одной из исторических версий, Чингис-хан был поражён хрупкой девушкой, на честь которой он совершенно безнравственно посягнул). Очевидно, что «человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чём фокус! И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер» [4], но дело не только в этом.
Господь не налагает на человека креста тяжелее, чем тот может вынести, но и не даёт лишнего времени, когда та или иная грандиозная по масштабам своих свершений личность полностью исчерпала свой социокультурный ресурс. «Человек предполагает, а Бог располагает»; гости этой планеты незамедлительно уходят с неё, когда они начинают противоречить самим себе в своей деятельности, и эти противоречия уже неустранимы и необратимы ими самостоятельно. Настоял на том, чтобы стать Хозяином, так и веди себя как Хозяин, иначе получаются профанация и узурпация власти над миром. Вроде бы Изначального Хозяина отвергаешь, превышаешь полномочия и приличия, которые априори присущи гостю, но и ответственность за то, что «отвоевал», на себя брать не желаешь. Образуется плевок в ту сторону, которая тебя кормит и о тебе заботится. Скопления аморального и материального мусора, бросаемого самому себе под ноги, ничем хорошим никогда не заканчиваются.
Равно как физическая, невозможна и тотальная символическая власть над людьми и миром. Для того, чтобы научиться контролировать чужое сознание, нужно для начала обрести полное могущество над своим собственным; многие же амбициозные субъекты находятся либо во власти своих детских психических комплексов, либо страстей, либо становятся падки на низменные чувственные удовольствия, потеряв разумный контроль над собой. Кроме того, даже самый грандиозный человек, самая изощрённая в манипуляциях и технологиях команда не способны объять то, что объять своим Сверхразумом может только Бог. Да и зачем? При попытках организовать тотальный контроль над людьми предполагаемый господин этого мира становится таким же рабом, как и объекты его воздействия, только в духовном смысле. Он не свободен в личной сфере, в проведении досуга, в творчестве, размышлениях о смысле жизни и т.д. Такой субъект либо занимается постоянным поиском своих возможных и невозможных оппонентов с целью их устранения (как, например, Иван Грозный и И.В. Сталин, превратившиеся в параноиков), либо с утра до ночи носит лживую лицемерную маску и пудрит нос перед зеркалом с претензией на респектабельный имидж (имена современных политиканов приводить не будем, поскольку ещё рановато записывать их в отечественную и мировую историю). Ни та, ни другая тактика не приносят (и не могут приносить в принципе и по жизни!) конкретному индивиду ни глубокого нравственного удовлетворения, ни, тем более, счастья. Несчастный же человек не может сделать счастливыми других людей, и, уж конечно, не поможет счастью и благополучию целой страны, Державы.
Человек создан по образу и подобию Божию, но, в силу возрастания его гордыни в контексте развития древних цивилизаций, происходит поворот в обратную сторону: Бога или богов люди начинают пытаться изображать графически и описывать исторически по образу и подобию своему. Таким образом, логические ошибки преследуют представителей homo sapiens с тех самых пор, как этот «сапиенс» сформировался. Любая логика ограниченна и узка по сравнению с Софией, Премудростью Божьей. Иначе и быть не может, ибо мы, как правило, ориентированы на дни вчерашний, сегодняшний и грядущий, а Он – всегда на вечность. Не «во многой мудрости много печали», а в неумении пользоваться своей мудростью (хотя налицо определённая стереотипная тавтология, ибо мудрость – это и есть умение извлекать пользу для себя и мира из своих знаний, умений и навыков), в нежелании признавать Мудрость, которая превыше наших ситуативных суждений. Правильный, с точки зрения Софии, поступок человека есть поступок, который может быть оценен в качестве такового при любых обстоятельствах, при любых правительствах, философских предпочтениях, эстетических вкусах и т.д. Мы часто слышим: «Ты поступил в ТОЙ ситуации правильно», но правильно ли это вообще, в принципе, сквозь призму вечности и в контексте мировой истории? К сожалению, современные люди, наделённые эксклюзивно высокими должностными полномочиями, очень и очень редко задаются вопросами подобного рода и вместо того, чтобы разрабатывать и воплощать масштабные по своим пространственным и временным характеристикам стратегии, направленные на благо Своего Отечества и Мира в целом, предпочитают руководствоваться приземлённой коммерческой тактикой и обзаводиться золотыми унитазами и коттеджами, в которых они живут только раз в году…
Смысл жизни не даётся человеку в акте познания сразу, хотя о нём повествуют с различных углов зрения многотомные собрания величайших произведений всех времён и народов. Смысл практики раскрывается именно тогда, когда ты что-то практикуешь. Знания без дел так же мертвы, как и вера. Смысл жизни постепенно открывается человеку тогда, когда он живёт: полноценно, дыша всей грудью, не боясь никого и ничего, кроме Отца-Творца. Не существует, не утверждает своё мелочное «превосходство» над себе подобными и неподобными, а живёт, отдавая всего себя служению Господу Богу, Единому и Неделимому. Как справедливо отмечал Ф. Ницше и другие уникальные по своим взглядам мыслители, «все величайшие истины рождаются в сердце и лишь потом поступают в голову, а обратной дороги нет». Мудрость Божия непостижима только разумом, в Неё нужно поверить, а это невозможно без Любви к Нему и к тому наипрекраснейшему из миров, в котором мы живём. «Философия всегда была и будет только исследованием того, что вытекает из установленного религией отношения человека к миру, так как до установления этого отношения нет материала для философского исследования» [5].
Религия интуитивно накладывает на познавательную деятельность человека те ограничения, которые философии впоследствии ещё только предстоит логически обосновать. Смысл жизни не может быть умещён в узкие рамки получения наслаждения от актов познания, ибо разум человеческий априори призван выполнять более высокие задачи, реализовывать более практическую и важную миссию, которая заключается в приближении ко Вселенской гармонии, к органичному слиянию человека с другими людьми и живыми тварями, а через это и с Богом. Несмотря на то, Л.Н. Толстой предпринимает определённую критику специализированного научно-философского мировоззрения и отдаёт предпочтение мировоззрению обыденному, стихийно-религиозному, следует отметить, что интуиция, базирующаяся на сакральных основаниях, так или иначе нуждается в грамотных и систематизированных средствах именно вербального выражения. Человек, не имеющий таковых способностей, не обладающий достаточной степенью образования или самообразования, все свои положительные качества уносит с собой в мир иной и не может вечно оставаться в сердцах людей, единомышленников и соратников без преемственной связи, которую обеспечивает полноценная книжная культура.
Книга – всего лишь инструмент для выражения Откровения, но инструмент не менее необходимый, чем предельно отшлифованная устная риторика или наглядно-визуальные практические добродетельные поступки. Книжная культура по мере своего становления и развития настолько интенсифицирует процессы познания, настолько расширяет аудиторию реципиентов, что без первой уже практически невозможно представить себе и описать для других такую категорию, как мудрость. Даже отшельники, по много лет живущие далеко в горах или в глухих лесах, никогда не игнорировали ценность Священного ПИСАНИЯ, общались в отдалении от общества с Книгой как кладезем мудрости, который нужно научиться правильно для себя открывать.
При этом следует помнить, что книжная культура и книга вообще – это две не идентичные друг другу категории, ибо истинная культура (а не псевдодемократический плюрализм базарных мнений, не ничтожная секуляризованная субкультурка-халтурка и т.д.) всегда ориентируется на качественное, глубинное совершенствование и облагораживание человека и ни в коей мере не противоречит Божественному Промыслу. Книга же как таковая – это всего лишь удобный способ передачи информации, но, во-первых, далеко не единственный, а, во-вторых, она может вмещать какую угодно информацию, в зависимости от конъюнктуры и морального уровня заказчика издания, и не всегда отображает глубокие теологические изыскания.
Каким образом можно определить нравственный поступок? Что мы подразумеваем, когда говорим о высоконравственном действии человека? Что же, получается, что есть поступки низконравственные? Если исходить из категориального аппарата, касающегося определения религии в трактовке Л.Н. Толстого, то мы приходим к выводу о том, что нравственность, так же, как и эволюция человеческого понимания веры и отношения к ней, может подразделяться на три основные разновидности: низкую нравственность первобытно мыслящего индивидуалиста, нравственность средней значимости древнего или средневекового коллективиста и высокую нравственность христианского космополита или даже богочеловека. Нравственность – это всегда определённое отношение к морали, в том числе и к максимально возвышенной христианской. Временами можно и нужно идти наперекор мнениям семьи, клана, рода, государства и т.д., отрешаться от самого себя, но где гарантия, что тот внутренний голос, который склоняет к такой тактике поведения, от Бога, а не от противоположной стороны? Является ли стопроцентная уверенность, максимальная насыщенность ощущения правоты в определённом контексте неизменной гарантией влияния именно Божественного Откровения?
Культурно-историческая практика отвечает отрицательно на последний вопрос. Уверенность в чём-либо не равна Вере, равно как современная Библия не есть точная копия своего исходного, неотредактированного варианта. Гарантией принятия верного решения, правильного выбора является не только стопроцентная уверенность в них, но и масштабность мышления, согласно которой человек оценивает все возможные, доступные умозрительному взору последствия своей деятельности. Решение Богочеловека не ограничивается только рамками «здесь и сейчас», но всегда ориентируется на вселенские просторы и безотносительность к конъюнктуре.
Как отмечал Пьер Тейяр де Шарден, «мы, несомненно, осознаём, что внутри нас происходит нечто более великое и более необходимое, чем мы сами: нечто, которое существовало до нас и, быть может, существовало бы и без нас; нечто такое, в чём мы живём и чего мы не можем исчерпать; нечто, служащее нам, притом, что мы ему не хозяева; нечто такое, что собирает нас воедино, когда после смерти мы выскальзываем из самих себя и всё наше существо, казалось бы, исчезает» [6]. Можно поспорить насчёт того, что без нас, без людей таковая воля вряд ли была бы выражена именно в той специфической форме, которая нам известна, но во всём остальном известный теолог, как нам представляется, отнюдь не ошибается. Вечно актуальным остаётся «тот непостижимый факт, что самим центром человека является неведомая сила, которая живёт в нём и преобразует его во всё новые формы и образы, эта тайна сопровождает его в течение всей жизни, следует за ним даже в смерть и далее за неё» [7].
Нравственность, лишённая религиозных ориентиров или сознательно отвергшая таковые, всегда рискует заблудиться в самой себе, как в критском лабиринте без нити Ариадны, либо оказаться в замкнутом круге, где перестаёт быть ясным, что является причиной, а что – следствием. Если исходить из того, что основной мотивацией нравственных поступков являются желания и потребности личности, то спрашивается, что конкретно приносит удовлетворение таковых? Как правило, достижение цели является не столь сладостным, сколь сам процесс позитивных изменений, происходящих в личности во время её достижения. Не может одномоментный акт равняться по своим ощущениям, эмоциональной насыщенности и информационной наполненности целому эволюционному процессу.
С точки зрения профессора-богослова Иена Барбура, индивидуальная нравственность человека имеет огромное значение в контексте общественной, в том числе и религиозной, деятельности; «абстрактные этические принципы сами по себе не определяют этических поступков, в которых принимают участие не только разум, но и воля, чувства» [8]. Однако, с другой стороны, «религия напоминает нам, что мы – не обособленные индивидуумы, а члены сообществ с общей памятью и общей жизнью. Религиозные предания сильнее влияют на мотивации, чем абстрактные принципы, но выраженные в них ценности нужно критически осмыслить и применять в меняющихся исторических обстоятельствах» [9].
Несмотря на определённый консерватизм в контексте трансляции религиозных идей, образов и ценностей, ни один из основоположников сакральных учений никогда не настаивал на слепом копировании знаний, умений и навыков его сторонниками. Кумиромания в корне чужда выдающимся культурным личностям, да и в социально-политическом ракурсе «настало время правящей элите понять, что сохранение в народе глу¬пости, закрытие перед людьми путей достижения мудрости только затрудняет руководство ими. Глупыми управлять и достигать целей власти в тысячу раз труднее!» [10].
Нравственный человек постоянно нуждается в ориентации на нечто высшее, чем то, что доступно в силу своей очевидности. Если в упрощённом виде заимствовать некоторые идеи концепции Плотина об эманациях, выстроенную им иерархию божественных ипостасей, то следует отметить, что ориентация, в основном, на потребности уровня телесности приводит, как правило, к скотскому существованию или преждевременной смерти (быстрой или растянутой по времени, но всегда неумолимой). Ориентация только на развитие уровня души чревата многочисленными ошибками человека, ибо телесность на этом уровне ещё не забыта, полностью не контролируема, а многочисленные эмоции и страсти зачастую сбивают с Пути Истинного, даже при наличии открытого по отношению к Миру сердца. Если прислушиваться только к своей душе и не принимать во внимание более сложные и многоплановые потребности Духа, то душа так или иначе скатывается к погрязанию в примитивной инстинктивной природе, причём это намного отвратительнее, чем у животных (поскольку для них это вполне естественно детерминировано), ибо перемешано с низменными страстями. Интуиция не всегда даёт истинные знания, тем более, если её опыт ограничен несовершенной системой воспитания.
Более высокий уровень – совершенствования Духа – пожалуй, высший в нашем земном воплощении, отталкивающийся от реализованных интенций души (но ни в коем случае не увязающий в ней) и – уже вполне осознанно и твёрдо – стремящийся к слиянию со Сверхразумом, с тем, что античный философ обозначает категорией Нус (Ноос). Именно в силу того, что смерть стала для людей категорией повседневности, уже мало кто воспринимает бессмертие всерьёз, хотя некоторые современные олигархи и пытаются всеми правдами-неправдами, используя самые новейшие технократические достижения, продлить своё никчёмное существование. Бессмертие именно как слияние человека, предельно и максимально искренно реализующего возможности и таланты своих тела, души, духа и разума, с Миром, растворение в Мире – в положительном смысле этого выражения – даёт многообразные шансы стать единым целым с Богом, вернуться ко Всепрощающему Отцу. Помня Его и стремясь к Нему, мы возвышаемся над собой; забывая о Нём, мы опускаемся ниже животных. Иначе никак, ибо это – неотъемлемый закон человеческого бытия: ты либо идёшь вперёд, поднимаешься вверх, либо отступаешь назад, скатываешься вниз. Стояние посередине, задержка развития – как прогрессивного, так и регрессивного – отнимают лишний раз наши силы и противоестественны для нас. О том, что человек – это существо, которое может как опуститься до низин скотского, так и подняться до вершин божественного, имеет равные шансы и на ту, и на другую плоскость бытия, писал не только выдающийся итальянец Джованни Пико дела Мирандола, но и многие другие зарубежные и отечественные мыслители.
Мы изначально предрасположены к росту, к расширению своего внутреннего мира. В противном случае происходят угасание божественных даров внутри нас и потеря жизненных ориентиров. Великий Мастер прикладного каратэ-до Масутацу Ойяма не зря постоянно акцентировал внимание на том, что «человек прекрасен, когда у него есть цель» [11]; но эта цель всегда должна быть достойной нашей богочеловеческой сущности. При этом совершенно не принципиально, какими именно легитимными, морально дозволенными способами происходит продвижение к Богу. Восточные мудрецы не случайно часто обращаются к сравнению, согласно которому Создатель находится где-то на вершине самой высокой горы, а все существующие религии и способы познания – это всего лишь пути или даже тропинки, по которым с разных сторон (то приближаясь друг к другу, то отдаляясь друг от друга, то абсолютно параллельно) люди идут к Нему.
Неважно: Путь или Дао, аскеза или боевые искусства, философия или стихосложение; главное – насколько искренно и целеустремлённо человек развивается в избранном контексте, насколько в ладу он со своей совестью. Одни с утра до ночи штудируют Библию и другие священные тексты, зазубривая их наизусть, другие постигают Бога на метафизическом философском уровне, третьи – находят многочисленные подтверждения его присутствия в Мире на бытовом уровне, в рамках культуры повседневности. Специфика человеческих особенностей сознания и деятельности такова, что глубинная рефлексия доступна далеко не каждому, в то время как религия является более простым, по сравнению с философией и наукой, способом приобщения к Абсолютной Истине. «Бог с тобой говорит через совесть. Твой выбор свободен» [12], и эта свобода тем больше, чем отчётливее человек осознаёт свои богочеловеческие основания бытия. Религиозная свобода – это не просто «осознанная необходимость», по Б. Спинозе, но именно экзистенциальная необходимость стать свободным для того, чтобы проявить свою человечность в хорошем смысле этого слова.
Что характерно, «естественная индивидуальность человеческих существ сама по себе не является злом. Она способна служить добру, если используется по назначению. Тем не менее, в результате грехопадения грех, властвуя над “плотью”, превратил индивидуальность в “отвратительную самость”. Эта греховная самость отличается от так называемого своеволия. … Это разделение нашей общей человеческой природы на самости, самоутверждающиеся за счёт других самостей, отражает состояние отсутствия любви, потери подлинной свободы и распада личности» [13]. Высокая нравственность невозможна без воплощения вечных христианских ценностей Веры, Надежды и Любви, и только они позволяют обществу проявить в полной мере свои интегративные и творческие качества. «Лишённое любви человечество впадает в две крайности, одной из которых является доходящее до предела противоборство автономных самостей, а другая состоит в установлении тоталитарного режима, низводящего личность до уровня простого индивидуума как части социального организма. Любовь объединяет людей, она не позволяет воспринимать их лишь как части целого. Любовь – это не только свобода, но и выход за очерченные пределы. Любовь является той самой силой, тем устремлением души человека, которые позволяют преодолеть самость. Любовь стремится объединить людей, близких по природе и волевой направленности» [14].
Бог един в своих ипостасях, а дьявол множественен, рассеян. «Каждый ясно видит его. Он высок и худ. Он приземист, кривоног. У него козлиная голова. У него человеческая голова. Он бородат. Безбород. Лоб гладкий. Шишковатый. С рогами. Без рогов. Он не урод. Он другой, во всём противоположный своему Сопернику. Пусть он является каждому разным, он друг-дьявол» [15]. Современный плюрализм идей и мнений порождён не только тем, что жизнь человека общественного на самом деле стала насыщеннее и разнообразнее, чем, например, его предка в средние века, но, преимущественно, как нам представляется, извечными в своей банальности человеческими гордыней и эгоцентризмом, чем и пользуется сатана. Дьявол открыто признаёт себя дьяволом лишь тогда, когда он становится полностью уверен в своей иллюзорной силе над человеком, а до тех пор он усердно рядится в одежды демократии, эмансипации и гуманизма. Революция 1917 года, гражданские войны в России были спровоцированы не только желанием организовать более разумные экономику и политику, но, главным образом, страстью утвердить себя в качестве земного воплощения Бога, вершащего судьбы царей, чиновников, «кулаков» и всех остальных. Ключевым словом в социалистических и околоплавающих лозунгах была «свобода», и лишь после неё равенство и братство. Свобода мстить, грабить награбленное, отбирать чужие жизни… и лишь потом – строить новое на руинах, неимоверными усилиями возводить модернизированный фундамент, надрываться там, где всё можно было сделать при помощи более мирных и конструктивных методов, учитывающих особенности социальной эволюции.
Современная свобода в своём изощрённом (с технологической стороны дела, но отнюдь не с сущностной) желании соригинальничать, выделиться оборачивается примитивнейшими, заезженными, как граммофонная пластинка, пошлостью и банальностью. Миллионы ослеплённых псевдодемократией и псевдогуманизмом людей, что называется, с промытыми (а, вернее, загрязнёнными) мозгами каждый день выделяются своей невыделяемостью, серостью, но отнюдь не желают эту серость признавать. Древний египтянин, к примеру, был честнее по отношению к себе и не забывал, что он – всего лишь одна из песчинок, лежащих на берегу широкой реки Жизни. Внутреннее зло, вырабатываемое человеком под влиянием провокаций демонов, неизбежно притягивает к себе внешние обстоятельства, способствующие реализации этой тёмной стороны личности.
Когда дьявол достигает своих целей, когда он зарабатывает что-то на чужой беде, как «ведущие» империалистические государства, он быстро забывает о своей «дружбе» с конкретным человеком, ибо и дружбы-то никакой не было, как не было и обязательств, обещаний с его сатанинской стороны. Это человек с неразвитой совестью, со слепой нравственностью нуждался в нём, питающем и насыщающем (но не до конца, дабы «рыбка» не соскочила, наевшись, с крючка!) иллюзиями, но не наоборот. Это человек присягает и клянётся на крови и костях, отрекается от Бога и людей, не ведает, что творит, а, вернее, что разрушает. А разрушает, в первую очередь, себя… Изнутри, впустив снаружи огромного червя рационального скепсиса, завышенного самомнения, сомнения в Нём и отчуждения. Заветная мечта сатаны – тотальное человеческое одиночество. «Каждый сам за себя: нива дьявола» [16]. Кто-то бездумно и пошло продолжает повторять устаревшую поговорку относительно того, что якобы «в Раю светлее, зато в аду компания интересней»… Отнюдь. Весь интерес грешников дублируется словно на хорошо отлаженном ксероксе. Одни и те же страсти, прихоти и похоти, слабости и искушения – разнятся только многообразные способы их реализации, которые становятся поистине филигранными в информационно-технократическую эпоху.
Высокий уровень развития нравственности знакомит нас с совершенно иным – с творческими в своём многообразии способами постижения и воплощения Добра. Бог во всём и не столь важно, с какой конкретно Его ипостаси мы начали Его познавать. Главное – что это произошло; кто начал – тот уже не начинающий, самая длинная дорога начинается с первого шага. Для того, «чтобы постичь Его, необходима любовь со всей бездной терпения. Через любовь к Богу мы приходим к любви к самим себе. … Вслед за стадией постижения Бога с необходимостью наступает стадия любви друг к другу. Мы познаём Бога, чтобы любить друг друга» [17]. При этом следует помнить о традициях русской философии, согласно которым «познание не является первичным и определяющим началом в человеке. Иными словами – познание признается лишь частью и функцией нашего действования в мире, оно есть некое событие в процессе жизни, – а потому его смысл, задачи и его возможности определяются из общего отношения нашего к миру» [18]. Однако, действование наше – в независимости от того, насколько оно активно – всегда определяется ещё одним кардинальным условием.
Солидаризируясь с Л.Н. Толстым, отметим, что «всякая религия есть ответ на вопрос: каков смысл моей жизни?» [19]; равно, как и всякая глубокая философия. Причём и та, и другая исходят в своём понимании из диалога, касающегося бытия Бога. Формулировок и трактовок может быть множество, но смысл один: как бы мы Его ни изображали на иконах, ни описывали в трактатах и стихах, факт заключается в том, что Он есть. «Есть вещи, которые до банальности просты. До того просты, что не поддаются объяснению. Говорить о них – значит сомневаться в их очевидности. Умалчивать – значит предать забвению то, что подлежит видению. Но сложность в том и заключается, что мало догадываться каким-то “задним чувством”. Нужно найти подтверждение этому чувству через возможность лицезрения, т.е. прийти к состоянию полной незавершённости» [20].
Именно сквозь призму этой своей земной незавершённости, незавершённости своих дел и устремлений, сквозь призму несовершенства своего видения мира человек и определяет тот смысл, которому он собирается служить всю свою жизнь. Во всяком случае, ему так изначально представляется, что всю. Смысл часто умозрительно подменяется целями, но это – далеко не одно и то же. Цель может быть исчерпывающей саму себя, смысл расширяется по мере познания его. Цель – это всегда точечный момент, в какой бы глобальный контекст человек её ни вписывал; смысл – это вечная протяжённость, незавершаемая даже после отмирания его телесной оболочки, продолжаемая в детях, культурных наследниках и т.д. Кто-то обретает смысл своего бытия на смертном одре, кто-то – раньше, кто-то – не обретает его вовсе, но это не значит, что жизнь такого человека была абсолютно тщетна: смысл может быть познан теми, кто увидит ретроспективу, более цельную картину истории людей и явлений постфактум.
Конфуцианская этика не была совершенной в силу того, что нацеливала человека, как правило, только на жизнь земную, на её прикладные основы, но абсолютно не объясняла и не могла объяснить метафизические стороны нашего бытия, наличие которых сам Кун-цзы по существу никогда не отрицал. Благородство ради личного блага, ради блага семьи, добродетель на службе у государства слишком узки и приземлены по своему определению. Как можно соблюсти высокие нравственные ориентиры, если и личные потребности, и интересы государства и общества идут вразрез с внутренним велением долга? А такие случаи далеко не единичны – они постоянно проскальзывают или прогромыхивают в нашей жизни…
Даосский призыв к не-деянию и следованию своей естественной природе также не всегда способствует утверждению справедливости на земле, не говоря уже об амбициях адептов расшифровать смысл всего бытия в его соотнесённости с Космосом. Для одного естественно говорить правду, для другого – на 99% врать. Один ничего не может сделать со своей чрезмерной эмпатией, даже если она мешает его продвижению в карьере и других делах, другой, без тени сомнения, идёт по чужим головам… И такие примеры можно описывать, наверное, до бесконечности. Суть в другом: насколько естественно то, что представляется нам естественным? Генетическая предрасположенность к чему-либо, наследственность – это естественно? Естественно, и мало кто с этим решится поспорить, будучи в здравом уме. Как мы это определили? По факту рождения человека с определённым набором качеств. Однако, как объяснить случаи, когда у алкоголиков рождаются абсолютно здоровые дети, у развитых (во всех смыслах) преуспевающих бизнесменов – имбецилы, и т.д.? Всегда ли дети пользуются тем «фундаментом», который воздвигли для них взрослые? Вопрос риторический, и мы, вслед за многими современными психологами (а если быть более точными, то продолжая традиции буддийского понимания реинкарнаций), склонны полагать, что всё-таки дети сами выбирают себе родителей, находясь ещё в неком астральном состоянии…
На становление и развитие нравственности человека могут влиять многие факторы: наследственность, государственная идеология, доминирующая религия, традиции семьи, воспитание, образование, усреднённое пресловутое общественное мнение и т.д. Однако, суть в том, что даже абстрагированное умозрительное суммирование всех этих факторов всё равно не является исчерпывающим для понимания феномена нравственности. Условно говоря, феномена, потому что нравственность – это (что не требует дополнительных доказательств) именно непрекращающийся процесс. Нрав во взгляде на самого себя изнутри и снаружи – это постоянная диалектика чётких принципов и нечётких понятий, влияний извне и их акклиматизация в душе, мыслей и слов, вербальных актов и действий, единичных поступков и системы воплощений и т.д. При этом ни одна из форм познания, кроме религии (не в церковно-обрядовом смысле, но именно в сущностно-рефлексивном), не способна дать человеку примирение между многочисленными так называемыми «парадоксами» жизни. «Существует прямая связь между нравственными ценностями, нравственными установками и верой. … это не новая точка зрения. Еще христианский историк, апологет начала четвертого столетия, покойный Лактанций, обращаясь к элите Римской империи, подчеркивал, что христианская религия преображает человека, он становится нравственнее, добропорядочнее, он перестает изменять жене, он перестает издеваться над рабами» [21].
Следует сделать акцент на том, что религия – это отнюдь не одни только мирские ограничения и аскетические лишения. Если проецировать закон сохранения энергии на сферу взаимоотношений земного и сакрального, то не следует забывать о том, что «истинная вера, истинная религиозность обладает колоссальной освобождающей силой. Они освобождают человека от всех связей и ограничений. Для истинно верующего – человека, совершившего “прыжок веры”, – становится “возможно всё”, поскольку он находится в особой связи с Богом, для которого “всё возможно”. Разумеется, этот человек становится полностью асоциальным. Он преображён верой и полностью сосредоточен на Боге. Всё остальное просто перестало для него существовать» [22]. Эта асоциальность, или, вернее, надсоциальность, надгосударственность, надконфессиональность – не отречение от мира вообще, но именно рассмотрение его как всего лишь одной из ипостасей Бога, но совсем не единственной и не доминирующей в своём ценностном измерении. Для такого «освобождённого» человека всё остальное, кроме Бога, перестало существовать не в силу того, что он возвысился над другими земными тварями и стал равнодушен к их тяготам и страданиям, радостям и любви, а потому, что теперь ни один из факторов влияния извне не мешает ему служить Богу (и лишь через Него – людям, семье, государству и т.д.), воплощать ту религиозную установку, которая, с точки зрения Л.Н. Толстого, является высшей по отношению и к личностной трактовке, и к семейно-государственной. Ты свободен ото всего для того, чтобы реализовать свою Нравственную Миссию на этой Земле. Высокая нравственность личности невозможна без религии, но и истинная религия немыслима без оБОГащения нравственности.
Исходя из всего вышеизложенного, мы сталкиваемся с научно-практической необходимостью найти и сформулировать те социально значимые решения, которые будут способствовать духовно-нравственной консолидации российского общества. Специфика проявлений человеческой сущности такова, что свобода воли – это как величайшее счастье, так и дополнительная мера ответственности для личности. Далеко не каждый использует свободу своей воли по богочеловеческому назначению: «… нет бесовского ни в водах, ни в лесу, ни в степи, ни в облаках. Всё от Бога. Страшен злой человек, нет ничего страшней человека» [23]. Однако, не стоит забывать и русскую народную поговорку о том, что «у страха глаза велики», ибо равняться надо всегда на Христа, сумевшего пойти по воде, а не на опустившуюся кабацкую пьянь. Иисус тоже боялся – людей, смерти, внутренних противоречий души, совести – но всё равно шёл вперёд, потому что веровал в Отца, был убеждён в Его поддержке.
В контексте возрождения высокой духовности в России нельзя игнорировать такой очевидный и злободневный фактор, как современные СМИ. Советская цензура доказала свою несостоятельность чрезмерным уклоном в ограниченную политическую идеологию, излишней жёсткостью и бескомпромиссностью по отношению ко всему отличному, от этой идеологии. Нынешняя цензура, заботящаяся только об имидже ведущих политиков страны и закрывающая глаза на все остальные грехи мира, тоже ни на метр не приближается к совершенству. Однако, без определённых фильтров, необходимых для эффективной рецепции всевозможной информации, полноценное развитие общества невозможно.
Крайности чреваты не только кризисами, но и катастрофами. Равно как абсолютизация кодифицированной морали той или иной политической партии, религиозной конфессии или иного отдельного объединения людей, так и полная размытость моральных ориентиров, предоставление личности некого социального (вернее, асоциального) произвола ни к чему хорошему не приводят. Нравственность должна быть в определённом смысле независима от морали, но совсем без неё она существовать и положительно развиваться НЕ МОЖЕТ. Ханжество и фарисейство издавна преследуют даже такую развитую религию, как христианство, что уж и говорить о других, менее совершенных вариантах сакрального постижения мира? Однако, это нисколько не умаляет значения религиозных морали и нравственности, ибо в нашей привычной эмпирической плоскости вообще нет ничего совершенного, хотя мы постоянно к этому совершенству стремимся. И стремимся отнюдь не зря.
Если мы чего-то не видим, то это совсем не означает, что этого «чего-то» объективно не существует. Над данной тематикой испокон веков задумывались лучшие умы человечества. Что касается низменного слоя культуры, то его представители по сей день продолжают ограничивать свои познание и развитие исключительно сферой физически зримого. Всякая метафизика им чужда, а из её непонятности неправомерно выводится её ненужность. Тем не менее, духовные отцы не отказываются от своего заблудшего стада и в тысячный раз повторяют Заповеди Божьи, ибо «повторенье – мать ученья». В лучших случаях механика слов и действий перерастает в осознанную систематику, в худших – так и остаётся прикладным элементом духовно ориентированного быта. Быт, действительно, не может быть вне духовности, ибо она, так же, как и сам Бог, пронизывает всё наше существо, как бы мы ни пытались от этого существа отрешиться.
Современная цензура должна быть не просто гуманистически ориентированной, но ориентированной на вселенские безотносительные масштабы. «Поступай так, как поступил бы каждый нравственно ориентированный человек в твоём лице», – высказывание И. Канта давно уже стало аксиомой не только для западного мира, но и для всех развитых обществ. Гуманизм чреват излишним антропоцентризмом, крайними проекциями своих желаний на потребности других существ. Культура изначально создавалась человеком и только ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА. Если гуманоид стремился «облагородить» (исходя из СВОИХ представлений) какие-либо животные или растительные виды и формы жизни, то лишь потому, что те могли впоследствии принести пользу ЕМУ, любимому, а не кому бы то ни было ещё. Если по телевизионному каналу транслируется пропаганда (а всё чаще – неприкрытая коммерческая реклама) употребления в пищу и для одежды тех или иных ВЫМИРАЮЩИХ животных, то ни о какой боговдохновенности в данном случае речь не идёт, и запретить такие трансляции – задача всего нравственно ориентированного общества. Не перекладывать меру своей ответственности на «зелёных», «красных», «голубых», а использовать её во благо этому миру, а через это и самому себе, своим близким.
Общество – это не механизм, части и элементы которого технически легко заменимы, как заменимы детали популярного компьютера, но именно ОРГАНИЗМ, с его движущими частями, центральной нервной системой, невосполнимыми при утрате внутренними органами и т.д. Социум – это своеобразное «тело Христово», а до состояния Души нужно всё время созревать, постоянно и заново, возрождаться, словно Феникс из пепла. Нервные клетки любого организма могут быть восстановлены, но для этого необходимы определённые условия (пространство, окружение и время) и целенаправленные действия. Российскому обществу, потрёпанному многими войнами и всевозможными революциями, в этом плане не привыкать. Главное – не забывать уже пройденных уроков, ибо «повторение – мать учения», а для этого необходимо прийти в Церковь, в Храм, где люди не гнушаются смирять свою гордыню перед Разумом, более всеобъемлющим, чем их собственный.
СМИ по определению не должны быть полностью секуляризованными, светскими; отказавшись от духовных корней общества, они тем самым приводят это общество в состояние катастрофы. Когда объективированная истина становится всего лишь фоном для проведения в жизнь сугубо политических и коммерческих проектов, когда частные интересы объявляются доминирующими над общими, а девиз сходить за очередной банкой пива становится лейтмотивом молодёжи, то лишь религия в лице её адептов через наглядные образы и вдумчивые диалоги, вдохновенные притчи способна заставить личность задуматься над своей ролью в мире.
Как выясняется, в каждой организации должен быть не только свой психолог, но и свой духовник, ибо психолог-атеист – тот же искушающий аспид, только облачённый в приятный для глаз сюртук. Не всякое познание доступно и необходимо человеку, и порою интересующий и волнующий наше воображение «ящик Пандоры» лучше не открывать. Популярный в светском обществе З. Фрейд не случайно был обруган представителями церкви, ибо, по большому счёту, он дал в руки человечеству инструмент, но не объяснил толком, как им пользоваться и, самое главное, ДЛЯ ЧЕГО. Плох не сам психоанализ – превратны его многочисленные, чаще всего поверхностные толкования. Является ли смыслом жизни рациональное познание или когнитивный процесс намного богаче, чем концептуальные положения, теоремы и формулы? Вопрос риторический, но именно в силу его очевидности многие о нём и перестают задумываться. Совершенно напрасно, потому что жизнь, даже в случае отыскания нужных ответов, всё равно каждый раз требует их нового переосмысления и свежего вчувствования.
Пропиаренные лицемеры объявляют нам с экранов телевизоров о том, что мы живём в свободной стране и одна из наиболее важных, принципиальных свобод – это свобода слова, самовыражения. Казалось бы, здравая мысль, но почему эту же самую свободу подменяют развратом и хамством? Неужели каждый человек хочет самовыражаться именно таким, а не иным способом? Почему свобода чаще всего трактуется в её отрицательных характеристиках, как борьба против чего-то (против продажной партии, ханжеской церкви, авторитета родителей…)? Свобода – это не только разрушение и саморазрушение, не только отрицание «чужого» морального влияния, но и созидание, вдумчивый взгляд на мир. Прежде, чем отвергать что-либо, познай это в хорошем смысле данного слова.
Это в мире физических феноменов совсем не обязательно наступать в навозную кучу для того, чтобы понять её свойства; в мире же духовном без своего опыта не обойтись, а он – не всегда только отрицательный. Если раньше выдёргиванием информации из контекста занимались преимущественно правящая элита, представители партийной номенклатуры, то теперь эту пагубную традицию продолжают дельцы от сферы коммерции. Невозможно в России построить полноценное общество до тех пор, пока в школьном курсе обществознания в первую очередь изучают политическую и экономическую сферы и лишь потом, отдельным фрагментарным блоком – сферу культурную, духовную. Почему сатану называют ещё «господином мира сего»? Да потому что только в светском, секуляризованном (звучит как «кастрированном»!) пространстве и возможно его утверждение; в духовной сфере он Богу – НЕ КОНКУРЕНТ. Элементарно, но факт: дьявол утверждает себя только через отрицание значимости души человеческой; это нам он, самый опытный спекулянт, говорит о том, что она ничего не стоит – сам же готов заплатить за неё очень высокую мирскую цену.
Искренняя проповедь талантливого священника по общественному российскому телевидению способна вызвать намного больший общественный резонанс, чем серая колонка новостей, редко обходящаяся без «чернухи». Это не значит, что нужно закрывать на правду глаза, – это значит, что не нужно забывать и про иной выбор. Статистика остаётся лишь статистикой, никого и ни к чему благородному не вдохновляющей, – лишь мудрое наставление, поучение способно пробудить в человеке достойный интерес к жизни. Почему дельцы-шоумены лишают нас возможности посмотреть на иную сторону жизни, нежели тупые (во всех смыслах слова) американские (и вторящие им отечественные поделки) боевики и комедии? Да и где там юмор? Смеяться над чужими страданиями, смаковать образы, связанные с насилием, – это грех…
Таким образом, на наш взгляд, необходимо постепенное восстановление трансляции духовных образов, идей и ценностей через СМИ. Тех информационных материалов, которые изредка привлекаются в рамках отдельных научно-популярных теле- и радиопередач явно недостаточно. Этим вполне могут заниматься как сами духовники, так и люди искренне заинтересованные в объективном, а не утрированном познании мира. Весьма полезную и разностороннюю лепту могут внести в данный процесс окультуривания широких масс высококвалифицированные философы, культурологи и представители этики, занимающиеся многолетним изучением мировых религий и способные проводить обширные компаративные исследования.
Отдельного рассмотрения заслуживает полемика, развернувшаяся вокруг введения в образовательную программу ряда российских школ такой учебной дисциплины, как «Основы православной культуры». Когда речь идёт о столкновении мнений, надо, в первую очередь, смотреть на личности тех, кто эти мнения представляет. Кто позиционирует себя явным противником такого «нововведения» (скорее, это фрагментарный и отнюдь не претендующий на социальное доминирование возврат к некогда актуальному в царской России дискурсу)? Некоторые (но далеко не все) представители иных конфессий; люди, отягощённые целым рядом пороков (алкоголики, дебоширы, наркоманы, кухонные тираны…); секуляризованные учёные с «советской атеистической закалкой» или, наоборот, псевдобуржуазной «либерально-демократической» блажью в голове и … как всегда в таких случаях, коммерсанты. Ибо легче верблюду пройти в игольное ушко, чем финансово состоятельному субъекту, олигарху проникнуть в Рай.
В рамках различных массовых трансляций (шоу А. Малахова «Пусть говорят», аналитические сериалы «Лихие 90-е» и «Криминальная Россия», выпуски программы «Честный репортёр» и т.д.) много раз поднимались вопросы о том, сколько вреда могут повлечь за собой или уже принесли такие опусы российской «демократии» (хотя «российской» тоже можно закавычить, поскольку во многом это не обходится без зарубежного заказа), как телесериалы «Бригада» и «Школа», полнометражные фильмы «Бумер» и «Точка», и т.д. Приводились статистические данные роста молодёжной (и не только) преступности и случаев суицида после запуска этих лент в широкий прокат, отдельные наиболее яркие ситуации из жизни конкретных семей и т.д. Спорить, действительно, есть над чем, хотя для нравственно развитого человека ответы очевидны итак, без полемики. Могут ли оппоненты внедрения «Основ православной культуры» в рамки образовательных программ привести такое же количество иллюстраций, подтверждающих негативное влияние этого учебного курса на сознание детей? Нет, и дело здесь не только в том, что данный проект ещё находится на стадии становления и только-только начинает развиваться в крупных масштабах.
Православие – это наиболее толерантная по отношению ко всем остальным религия из известных нам на сегодня в мире. Что касается школьного курса, то его цель как раз таки – не проповедовать напрямую догматы Христа (да и сам Он всячески старался отказаться от догматов и культурно-символического насилия, ибо они суть закостеневшие формы, но не сама Божья Весть), а ОЗНАКОМИТЬ с ними тех, кто ещё не знаком и вряд ли будет знаком вообще, без влияния этого проекта. Для того, чтобы выбирать (мы же в демократическом обществе живём, как нам не устают напоминать!) свою форму вероисповедания, нужно видеть определённый спектр, все положительные возможности. Выбрать можно только там, где есть выбор. Нет никакой подтверждённой, официально установленной информации о том, что уроки по изучению православной культуры привели кого-либо из школьников к самоубийству, к уничтожению себе подобных и неподобных, к проституции или пьянству… Всё перечисленное – это прерогатива псевдолиберальной пропаганды светских СМИ (язык не поворачивается называть их отечественными, ибо давно известно кому они принадлежат…).
Исходя из этого, отметим, что «Основы православной культуры» при их разумном, адекватном особенностям эпохи, внедрении в учебный процесс, при участии высококвалифицированных специалистов (светских или связанных с Церковью – на самом деле, не суть; видимо, наиболее плодотворен симбиоз тех и других – как минимум, для сравнения, а в перспективе – для взаимного духовного оБОГащения) является не менее важным шагом на пути консолидации российского общества, чем расширение православного влияния через систему СМИ. Разумеется, коль скоро мы умозрительно охватили сферу массовых коммуникаций и образование, то не следует оставлять без внимания и специфику отечественного воспитания. Родители всегда должны быть достойным уважения примером для своих чад, хоть и далеко не каждый из них справляется с этой миссией на Земле. Для того, чтобы диалог поколений был плодотворным и полезным, родители, так же, как и все остальные, нуждаются в определённой культурно-символической и духовной помощи, ибо все мы – дети Его. Как нам представляется, в данном контексте невозможно обойтись не только без исповеди в самом Храме, но и без определённого консультирования на светской почве, ибо свободной дороге в церковь могут препятствовать многие факторы, в том числе и психологические. Священник – тот же самый человек, возможно, сосед, живущий неподалёку, – так почему бы не консолидировать свои усилия по развитию индивидуальной нравственности и за стенами храма? Мастер Жизни должен оставаться Мастером всегда, а не только в ограниченном контексте; что толку от знания Заповедей, если их применение ограничивается только присутствием и молением в церкви? Посему представляется не менее важным, чем школьная программа образования и просвещение, специализированное консультирование взрослой части населения страны, тем более, что некоторым до этого взрослого состояния нравственно ещё нужно дорасти, несмотря на уже, казалось бы, преклонный возраст…

Плох тот студент, который забывает все выученные билеты сразу после сдачи экзамена – также никудышен и священник, который, сняв рясу, перестаёт ощущать свою духовную ответственность за людей. Главный помощник сатаны – это равнодушие, и речь не о том, что кто-то из представителей церкви должен идти крушить развращённые телевизионные студии и строить на их месте новые очаги культуры (ибо это противоречит сути мирного православия), а о том, что человек, не подтверждающий ПРИНЦИПИАЛЬНЫЕ каноны в повседневной жизни, по определению не может быть достойным наставником. Понимание и популярность Христа пришли к нему естественным образом, а не в результате пиар-акции. Он просто делал то, что должен был делать, причём постоянно подчёркивал, что суть истинной религии не в воплощении так называемых чудес, а в постоянном нравственном, духовном борении С САМИМ СОБОЙ, в понимании того, что сам факт человеческой жизни – это уже Чудо. Легко быть праведным и сильным, если ты уже – Сверхчеловек, от природы, но особенность приобщения к Вере в том и состоит, что даже в низменных, казалось бы, условиях, при малых возможностях, человек должен стать Человеком. Всё познаётся в сравнении, и Вера – это именно то, что позволяет нам из земли дорасти до Неба.

Сноски:

1. Андреев, И. Религия и нравственность [Электронный ресурс]. – Режим доступа : http://www.pravoslavie.ru/put/060707151518.htm – Дата обращения : 20.05.2010.

2. Олесницкий, М. Нравственное богословие [Электронный ресурс] // Православная энциклопедия «Азбука Веры». – Режим доступа : http://azbyka.ru/nravstvennost_i_duhovnost/olesnicky_bogoslovie_1g02_all.shtml. – Дата обращения : 28.05.2010.

3. Толстой, Л. Н. Религия и нравственность (1893) [Электронный ресурс] // Толстой, Л. Н. Полн. собр. соч. в 90 т., академическое юбилейное издание. – Т. 39. – С. 3-26. – М. : Гос. изд-во худ. лит., 1956 // Виртуальная библиотека Lib.ru. Раздел: классика. – Режим доступа : http://az.lib.ru/t/tolstoj_lew_nikolaewich/text_0470.shtml – Дата обращения : 28.05.2010.

4. Булгаков, М. А. Мастер и Маргарита: Роман [Текст]. – М. : Олимп, Изд-во АСТ, 1996. – 592 с. – (Школа классики). – С. 26.

5. Толстой, Л. Н. Религия и нравственность (1893) [Электронный ресурс] // Толстой, Л. Н. Полн. собр. соч. в 90 т., академическое юбилейное издание. – Т. 39. – С. 3-26. – М. : Гос. изд-во худ. лит., 1956 // Виртуальная библиотека Lib.ru. Раздел: классика. – Режим доступа : http://az.lib.ru/t/tolstoj_lew_nikolaewich/text_0470.shtml – Дата обращения : 28.05.2010.

6. Цит. по: Таранов, П. С. Острая философия: Выдающиеся сюжеты овладения неизвестным [Текст]. – Симферополь : Реноме, 1998. – 560 с.: ил. – С. 235.

7. Нойманн, Э. Глубинная психология и новая этика. Человек мистический [Текст]. – СПб., 1999. – С. 200.

8. Барбур, И. Этика в век технологии / пер. с англ. А. Киселева [Текст]. – М. : Библейско-богословский ин-т св. апостола Андрея, 2001. – 382 с. – С. 53.

9. Там же. – С. 53.

10. Зорин, В. Мудрость как вечная и высшая форма познания и разрешения проблем [Текст] // Бренное и вечное: идеология и мифология социальных кризисов. Материалы Всерос. науч. конф. 20-21 октября 2009 г. / редкол. А. П. Донченко, С. А. Маленко, А. Г. Некита и др. – Великий Новгород : НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2009. – 449 с. – С. 85.

11. Ояма, М. Философия каратэ [Электронный ресурс] // Библиотека сайта superkarate.ru «Мир, созданный Мастером». – Режим доступа : http://superkarate.ru/Library/biblioteka_masoyama_filos.htm – Дата обращения : 09.06.2010.

12. Иванов, В. Д. Русь Великая: Роман-хроника [Текст]. – М. : Рипол, 1993. – 592 с. – С. 234.

13. Гуроян, В. Воплощённая любовь. Очерки православной этики [Текст]. – М. : Библейско-богословский ин-т св. апостола Андрея, 2002. – 272 с. – С. 35-36.

14. Там же. – С. 36.

15. Иванов, В. Д. Русь Великая: Роман-хроника [Текст]. – М. : Рипол, 1993. – 592 с. – С. 358. – Курсив автора.

16. Там же. – С. 360.

17. Канышева, О. А. Душа, или Мистика Любви [Текст]. – Великий Новгород : НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2004. – 134 с. – С. 107.

18. Зеньковский, В. В. История русской философии. – Т. 1, ч. 1 [Текст]. – Ростов н/Д. : Феникс, 1999. – С. 18. – Курсив М.В. Гуреева.

19. Толстой, Л. Н. Религия и нравственность (1893) [Электронный ресурс] // Толстой, Л. Н. Полн. собр. соч. в 90 т., академическое юбилейное издание. – Т. 39. – С. 3-26. – М. : Гос. изд-во худ. лит., 1956 // Виртуальная библиотека Lib.ru. Раздел: классика. – Режим доступа : http://az.lib.ru/t/tolstoj_lew_nikolaewich/text_0470.shtml – Дата обращения : 28.05.2010.

20. Канышева, О. А. Душа, или Мистика Любви [Текст]. – Великий Новгород : НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2004. – 134 с. – С. 108.

21. Кротов, Я. С христианской точки зрения: Религия и нравственность [Электронный ресурс] // Библиотека Якова Кротова. – Режим доступа : http://www.krotov.info/yakov/3_vera/3_radio/20061214.htm – Дата обращения : 28.05.2010.

22. Финогентов, В. Н. Религии. Теоретическое введение и иллюстрации [Электронный ресурс] // Здравый смысл. – Весна 2008. – № 2 (47). – Режим доступа : http://atheismru.narod.ru/humanism/journal/48/finogentov.htm – Дата обращения : 29.05.2010.

23. Иванов, В. Д. Русь Великая: Роман-хроника [Текст]. – М. : Рипол, 1993. – 592 с. – С. 371.